Опера М.И. Глинки «Жизнь за царя» («Иван Сусанин»)

«Жизнь за царя» – гениальное творение М.И. Глинки, которое принесло ему славу основоположника русской оперы и открыло новый, «русский период» в мировом музыкальном искусстве.

Мысль написать оперу, посвященную историческим событиям начала XVII века и подвигу костромского крестьянина Ивана Сусанина, Глинке подсказал В.А. Жуковский. Он же предложил название «Жизнь за царя». Эта идея сразу увлекла композитора, мечтавшего о воплощении национального историко-патриотического сюжета[1]. Жуковский из-за занятости не смог написать либретто и передал работу барону Е.Ф. Розену, участнику своих «литературных суббот». Розен был поэтом, драматургом, переводчиком, критиком, сотрудничал в ряде изданий Пушкина. К работе над либретто он приступил весной 1835 года, имея на руках детально разработанный композитором сценарный план оперы.

Премьера состоялась 27 ноября (9 декабря по новому стилю) 1836 года в Петербургском Большом театре. Оперу горячо приветствовали Пушкин, Жуковский, Гоголь, Вяземский, Одоевский. Вместе с тем, часть придворных кругов была шокирована «простонародным характером музыки», называла ее «мужицкой», «кучерской». В 1840-х – 50-х годах опера давалась лишь изредка, преимущественно в дни официальных торжеств. Лишь в 60-х годах XIX века, когда театр заполнила разночинно-демократическая интеллигенция, «Жизнь за царя» стала самым репертуарным спектаклем.

После 1917 года опера Глинки долгое время не звучала, так как считалась «монархической». В 1939 году она была возрождена на сцене московского Большого театра под названием «Иван Сусанин». В новом, «советском» либретто, написанном поэтом С. Городецким, исторические факты искажены. Царь в тексте не упоминается, и непонятно, почему поляки, направляющиеся в Москву, оказываются под Костромой (у Розена это мотивировано: здесь, в монастыре, укрывается будущий русский царь, 16-летний Михаил Романов). По сути, версия Городецкого делает бессмысленным сам подвиг Сусанина, который гибнет,  спасая многотысячное войско Минина от жалкой горсточки поляков.

В 1989 году московский Большой театр восстановил «Жизнь за царя» в редакции, близкой первоначальной. Главная идея сочинения – самопожертвование во имя Руси и ее царя  (родственная жанру страстей[2]). Иван Сусанин идет на гибель, преисполненный веры в то, что спасение законного наследника престола положит конец «смутному времени» и возродит Русь как независимое государство. Мотив жертвы  возвышает простого русского крестьянина до уровня трагического героя и, более того, окружает его ореолом христианского мученика. Интересно, что в черновиках партитуры Глинка сокращенно писал имя главного героя – ИСус.

Жанр сочинения сам композитор определил как «отечественную героико-трагическую оперу». Это первая русская опера без разговорного диалога, на смену которому пришел распевный речитатив. Отдельные арии, ансамбли, хоры в «Жизни за царя» следуют друг за другом  сплошным потоком, без пауз, преодолевая номерное строение. Вся музыкальная ткань пронизана симфоническим развитием, но это не оркестровое плетение лейтмотивов вагнеровского типа, а развитие хорового мелоса. От первого мужского хора «Родина моя» к последнему «Славься» развертывается единый процесс, напоминающий крестьянскую  протяжную песню: из начального интонационного зерна рождаются все новые и новые мелодические продолжения.

Тема хора «Родина моя» имеет  ярко выраженный народный колорит. Начальный мелодический оборот V–I–VI–V в мажоре (предтеча «руслановского» гексахорда) завершается плавным нисхождением к тонике[3]. Мелодию темы  сопровождает плагальный оборот, выполняющий функцию своеобразной «лейтгармонии» оперы. Именно эта тема прозвучит в одной из кульминаций («Страха не страшусь» в III действии) и в начале Эпилога.

Минорный вариант темы  («Тех, кто в смертный бой»)  ляжет в основу ряда тем скорбно-медитативного характера: каватины  Антониды, ее же романса «Не о том скорблю, подруженьки», ариозо Сусанина из III действия «Ты не кручинься, дитятко мое».

Широкое симфоническое развитие в опере получает также тема «Славься». Если тема «Родина моя» появляется сразу в своем основном виде и в дальнейшем порождает множество вариантов, то «Славься», напротив, «собирается» из отдельных родственных мотивов, вобрав в себя самые типические, обобщенные интонации предыдущих тем. Свое окончательное выражение она получает лишь в конце оперы. Наиболее значительные варианты, предвосхищающие тему «Славься» – «Велик и свят наш край родной» (III д.), «Встает моя заря» (IV д.).

Следовательно, осуществляя в «Жизни за царя» принципы симфонического развития, Глинка использует систему тематических связей. Обе сквозные темы изменяются, трансформируются в связи с драматургической ситуацией.

Драматургия

Классически стройную драматургию оперы отличает строгая логика развития основного конфликта – русского народа и польских завоевателей. Каждое из четырех действие и эпилог – это определенный этап в развитии конфликта: Интродукция и 1-е действие – экспозиция образа русского народа и главных героев, 2-е действие – экспозиция польского лагеря, данная в обобщенном плане – чередой парадных эффектных танцев с хором.

В III акте широкий экспозиционный показ противостоящих сторон сменяется острой коллизией: в мирную обстановку крестьянского дома вторгаются враги.

Кульминацией и развязкой служит 2-я картина 4-го действия – сцена в лесу. Она является самым полным инто­национным сплавом ведущих тематических элементов. Показанный порознь в первом и в третьем действиях тематизм сливается в многотемную во­кально-симфоническую композицию. При этом польские ритмоинтонации теряют танцевальный кураж после сусанинских фраз «Туда завел я вас, Куда и серый волк не забегал...». Сквозная тема мазурки становится здесь всё более неуверенной, «усталой» (хроматизмы, выделение стонущей интонации)[4].

Опера завершается величественным эпилогом с хором «Славься». Именно к нему устремлены все линии драматургического и музыкального развития. Александр Серов писал об этом хоре как об одном из высших бессмертных созданий Глинки и одном из полнейших выражений русской народности в музыке: «В этом очень простом сочетании звуков вся Москва, вся Русь времен Минина и Пожарского!». Таким образом, линия образного развития в «Жизни за царя» идет от настроений скорбного величия к народ­ному ликованию. Главную «несущую конструкцию» сочинения образуют три музыкальные фрески: увертюра, весь тематический материал которой на­правлен на Сусанина, освещая фигуру героя с разных сторон, вершинная Сцена в лесу и Сцена на Крас­ной площади.

Русская  и польская сферы ярко противопоставлены: польским танцам с острыми ритмами контрастирует русская песня во всех ее жанровых разновидностях. Избегая прямого цитирования (исключениями являются песня лужского извозчика в теме «Что гадать о свадьбе» и интонации «Вниз по матушке по Волге» в оркестровой партии в теме «Туда завел я вас»), Глинка обобщает самые характерные особенности народных песенных жанров. Так, например, ладовая переменность, нисходящий ход на квинту, вообще опора на квинтовый тон объединяет многие русские темы.

Охват русской жизни в первой опере Глинки необычайно широк. Ее звуковой мир включает характерные элементы любимых народом крестьянских песен, плясовых напевов и наигрышей. Здесь и протяжная русская песня (хор «Родина моя»), и хороводная (женский хор из Интродукции – «На зов своей родной страны»), и свадебная (хор подружек Антониды из 3 действия – «Разгулялись, разливалися» с его пятидольной ритмикой и ладовой переменностью). Интонации молодецких песен присущи партии Собинина.

Присутствуют в опере и русское bel canto (Каватина и Рон­до Антониды, Ария Собинина), и элементы русского бытового романса, приподнятого «итальян­ской» вокальной виртуозностью[5]. Более всего романсовая сфера представлена в характеристике Антониды (ария из 1-го действия, романс «Не о том скорблю», трио «Не томи, родимый»).

Что же касается партии главного героя, Ивана Сусанина, то главным интонационным источником его музыкальной речи является мелос молитв. Он претворен во всем разнообразии возможных настроений – сурового смирения, скорби, горячей мольбы, надежды. В самом ярком, совершенном своем проявлении молитвенный мелос в партии Сусанина выступает в арии «Чуют правду», с ее дли­тельным вариантным развертыванием.

Поляки в опере «Жизнь за царя» показаны обобщенно, без выделения конкретных, индивидуальных фигур. Тем не менее, «польская» музыка оперы не уступает русской сфере в яркости материала. В смысле внешнего блеска, колоритности и изящества она даже более эффектна. Тем сильнее впечатление от ее трансформации в III и IV действиях оперы.